СУТРА НОЧИ
Вы знаете, когда и голос caм не свой,
бормочет что-то о плохой погоде,
и трескается головы полено,
и ноги шлепают, не оставляя след,
я ничего не думаю об этом.
Парадного подъезда кутерьма
сливается с невкусным и несвежим,
влачат дубинки милиционеры,
а граждане несут свои кресты.
Я напишу когда-нибудь все вместе,
достать бы только огненных чернил...
***
(принимая на веру и проклиная,
забывая простить, раздираясь в клочья,
понимая все, обрывая нить,
начиная с ночи)
***
Я шатался по Богом забытой земле,
пил вино на скамейке в обоссанном парке,
сонный город был холоден как мавзолей,
но в Твоих небесах звезды были так ярки!
И я бросался в грохочущий омут метро,
я размазывал взгляд по железу туннелей, –
о, в просторную землю! еще на микрон!
только мы умирать никогда не умели,
да и жить не могли
***
Аппликация неба на вышивке дня
Ни к чему притворяться что видишь меня
Ты последний слепой в зтом городе зрячих
О какая удача!
Я прошу не спеши надевать глаза
Ты же все знаешь сам:
золоченые пуговки листьев осины –
снова осень. Как будто сквозь крылья осиные –
эта медь этот мед эта грация веток,
на тяжелом ковре мириады виньеток
А ты идешь по сосновой дороге
В панораме небесного объектива
Смелый дождь чередуется с ветром
Ты вминаешь в податливый грунт
Семена бесстыжих деревьев
Скорлупу зазевавшихся насекомых
Ты касаешься рыжих стволов удивляясь
И с трудом понимая что это тоже земля –
Так зачем?
***
Здравствуй!
Я не могу тебя видеть, но понимать
Поднимать наш флаг на рассвете
Смотреть по ночам на приплюснутый шар
Говорить тебе: смотри внимательно
Это земля, там живут люди
Вроде меня, но она далеко отсюда
и потому – –
Зато и они никогда тебя не узнают
Но прислушайся, скажу я потом
Слушай внимательно, как они, эти люди
На всех языках, всех музыках, всеми словами
Прославляют тебя
Проклинают тебя
***
Там осталось много: ветер-любовь,
городской фольклор и вино по ночам,
а со мной – шепоток тараканьих битв
и пустая кухня с остывшим чаем.
Там осталось все, пусть это сны,
там расплавился взгляд, там упала цепь,
мне от логики тошно, но я свой сын,
и я сплю, ведь мой сон приближает цель.
Там остался я, ведь я уже здесь,
даже воды, текущие, вечно там.
Бьют часы, как обычно, вечное десять,
приближая последнюю чашу к устам.
***
Я люблю, я люблю, я всегда любил этот час,
Я иду через сумерки с абсолютным нулем на плечах,
Я как воздух, которым никто не дышит,
Мне так хорошо и спокойно,
И не жалко ни стен, ни крыши,
Ни взгляда, ни стона,
И нет никаких "зачем," никаких "почем",
И никогда не быть ни казненным, ни палачом.
***
Птица ночь, неси меня до светла
Пока моя могила другому тепла
пока моя кровь чертит в жилах круг
пока позабыл меня скверный друг
если испаряются звезды на лету
если сладко спать на чужом посту
Мать зима, веди меня до тепла
Пока моя любимая другому мила
***
(отравляя себя светом и тьмою,
запоздало взывая,
пробираясь по белу снегу,
сквозь нигде никогда,
пламенея и угасая)
***
Он только часть пропорции осенней,
и, намотав на шею пестрый шарф,
он думает: "Скорей бы воскресенье",
а постовой выписывает штраф.
Он молчалив и к миру недоверчив,
его движение застыло в пальцах ног,
часы перевернул вороний вечер.
Он пишет в книгу: "Я не одинок".
Но, зеркало ощупывая взглядом,
он видит пыль навязчивых седин,
и вырывает лист – "Какого ляда!",
и тщательно выводит: "Я один."
Да, ты один, и все обыкновенно.
Трава не выгонит, земля не съест.
И ты к деревьям подключаешь вены,
Чтоб вырастить свой крест.
***
Этот дом под сурдину из старых газет,
этот день, зачерпнувший на дно алкоголя,
я сдаюсь, я не помню, что было, что нет,
я заранее знаю, что будет не больно.
Гаснут серые простыни спутанных снов,
чье-то солнце шипит в голубой сковородке,
я сдаюсь. Я не знаю единственных слов,
а молчать – не хватает единственной глотки.
Только ночь
***
Я хочу встретить тебя случайно.
И если открыть глаза – но это потом.
Ничто не вернется, и это будет начало.
Мы будем просто смотреть ночь.
Каждый свою ночь, со своим сном.
Вот и все.
